Интервью министра Владимира Мединского газете «Фигаро» (Франция)
Владимир Мединский: «Россия слишком терпима к художникам»
Российский министр культуры утверждает, что при Путине цензуры нет. Он осуждает Pussy Riot за «хулиганство»
Записано нашим корреспондентом в Москве Пьером Аврилем — moscoupavril@lefigaro.fr.
Российского министра культуры Владимира Мединского ждут во Франции в пятницу 18 октября для подготовки памятных мероприятий по поводу столетия Первой мировой войны.
«Фигаро»: Царский режим призвал к войне и присоединился к союзникам, а Ленин покончил с ней как с империалистической. Каково ваше отношение к событиям 1914–1918 годов спустя столетие?
Владимир Мединский: Эта война оказалась забытой. Сначала ее называли отечественной, потом германской, затем империалистической, а потом о ней и вовсе забыли.
Вследствие неоднозначного отношения к ней тогдашней власти в советское время эти события не освещались адекватным образом ни в литературе, ни в кино, ни в учебниках истории. Россия оказалась в уникальном положении: из-за большевиков, которые покончили с войной постыдным образом, она оказалась в числе стран, потерпевших поражение в войне, выигранной ее союзниками; она понесла территориальные и значительные людские потери, сравнимые с потерями Франции. Накануне столетия наша главная задача состоит в том, чтобы вернуть эту войну в нашу историю, восстановить память о ней. Каковы бы ни были позиции тех, кто ее начинал, и тех, кто с ней покончил бесславным образом, они никоим образом не роняют подвига, совершенного русскими солдатами и офицерами.
«Фигаро»: В чем вы надеетесь найти общую позицию с Францией?
Владимир Мединский: Мы были союзниками, и Россия спасла Францию в момент первого германского наступления на Париж. Наши страны сражались бок о бок против общего врага, хотя и по разные стороны Европы. После заключения Брестского мира (сепаратный мир, заключенный большевистским режимом, положивший конец конфликту на Восточном фронте. — Прим. ред.) находившийся во Франции русский экспедиционный корпус добровольно сражался на стороне французов. Это говорит о том, что верность присяге, принесенной государю, и верность союзническому долгу перевешивали решения, принимаемые политиками.
А Вторая мировая война, напротив, находится в центре общественного внимания в России до такой степени, что создается впечатление, будто все сводится к этому периоду.
«Фигаро»: Почему так?
Владимир Мединский: Россия взяла реванш, разбив Германию и Японию, а учить историю побед всегда легче, чем историю поражений. Кроме того, во Второй мировой войне потери понесла каждая российская семья. Наша страна потеряла 28 миллионов убитыми, то есть в 100 раз больше, чем Франция. И этого никак не могут понять ни французы, ни англичане, ни особенно американцы.
«Фигаро»: Но не способствует ли такой культ Второй мировой войны сохранению ностальгии по сталинизму, не мешает ли он изучению связанных с ним преступлений и приобретению незамутненного взгляда на будущее?
Владимир Мединский: Это безосновательные опасения. В России период сталинизма изучен полностью. У нас опубликованы тысячи книг по этой теме. Огромную энциклопедию издают российские архивы. Что до ностальгии, то давайте поговорим об этом: во Франции Наполеон остается самым известным и популярным историческим деятелем, хотя итоги его правления не были блестящими. Франция всего лишилась и понесла гигантские людские потери. Что же касается Сталина, то для него характерны как негативные стороны в виде создания системы террора, так одновременно и многие позитивные. После его кончины империя увеличилась, тогда как французская империя рухнула вместе с Наполеоном. Это, естественно, порождает в России определенную ностальгию, но только лишь у части ее населения.
«Фигаро»: Не трудно ли быть министром культуры в стране, где запрещают выставки, на которых критикуют Владимира Путина или предстоящие Олимпийские игры в Сочи?
Владимир Мединский: Выставка о Сочи, на которую вы ссылаетесь, была размещена в частной галерее. Как мне объяснили, ее организаторы не предоставили необходимой документации. Нельзя проводить выставку, не представив необходимые документы.
«Фигаро»: А петербургская выставка, после которой художник, изобразивший Владимира Путина в комбинашке, был вынужден просить убежища во Франции?
Владимир Мединский: Это хулиганская выходка. Но разве его посадили, отправили в ГУЛАГ? Нет. О чем мы тогда говорим? То же самое и в отношении к церкви. Pussy Riot совершили злостное хулиганство. Приговор вынесли суровый, но эти девчонки — идиотки, а то, что они творили до этого в музеях, оскорбительно. Их следовало еще тогда приговорить к небольшим срокам и заставить мести улицы.
«Фигаро»: Государственная дума приняла закон, запрещающий пропаганду гомосексуализма, а по телевидению ежедневно выступают звезды, которые рискуют попасть под действие этого закона. Следует ли их изгнать из эфира?
Владимир Мединский: Я подумаю над вашим предложением (с улыбкой). Наша культурная среда очень толерантна, я бы даже сказал — слишком толерантна. После выступлений некоторых артистов приходят письма и раздаются телефонные звонки возмущенных граждан. А они продолжают выступать, что доказывает, что в России нет никакой цензуры.
Vladimir Medinski: «La Russie est trop tolérante avec les artistes»
Le ministre de la Culture russe affirme que la censure n’existe pas sous Poutine et dénonce les Pussy Riot en les assimilant à des «hooligans»
Pierre Avril
PROPOS RECUEILLIS PAR PIERRE AVRIL CORRESPONDANT À MOSCOUPAVRIL@LEFIGARO.FR
PROPOS RECUEILLIS PAR £
Vladimir Medinski, le ministre de la Culture russe, est attendu en France ce vendredi 18 octobre pour préparer les commémorations liées au centenaire de la Première Guerre mondiale.
LE FIGARO. — Le régime tsariste avait appelé à la guerre et s’était joint aux Alliés, tandis que Lénine y mit fin au nom de l’anti-impérialisme. Cent ans plus tard, comment abordezvous les événements de 1914–1918?
Vladimir MEDINSKI. — Cette guerre a été oubliée. Au début, on l’appelait patriotique, puis germanique, plus tard impérialiste, avant qu’elle ne sombre dans l’oubli. Du fait de l’attitude ambiguë des pouvoirs de l’époque, ces événements n’ont pas trouvé un éclairage convenable à l’époque soviétique, que ce soit dans la littérature, le cinéma ou les manuels d’histoire. La Russie s’est retrouvée dans une situation unique : à cause des bolcheviks qui ont arrêté la guerre de manière honteuse, elle a réussi à perdre une guerre gagnée par sa coalition, elle a sacrifié des territoires tout en subissant des pertes humaines considérables, comparables à celles de la France.
À la veille du centenaire, notre objectif principal est de réintégrer cette guerre dans notre histoire, d’en reconstituer la mémoire. Quelle qu’ait été l’attitude de ceux qui l’ont débutée, de ceux qui l’ont achevée sans gloire, cela n’amoindrit en rien l’exploit des soldats et des officiers russes.
Quelle position commune espérez-vous trouver avec la France?
Nous avons été alliés, la Russie a sauvé la France pendant la première attaque germanique contre Paris. Nos pays ont lutté ensemble contre un ennemi commun, bien que dans des parties différentes de l’Europe. Après le traité de Brest-Litovsk (accord séparé signé par le régime bolchevique qui mit fin au conflit sur le front de l’Est, NDLR), le corps expéditionnaire russe présent en France a participé volontairement à des combats aux côtés des Français. Cela montre que la fidélité au serment présenté au souverain et la fidélité au devoir d’allié ont été plus importantes que les décisions de n’importe quel homme politique.
À l’inverse, le second conflit mondial capte l’essentiel de l’attention en Russie, à tel point que la mémoire nationale donne l’impression de se figer autour de cette période. Pourquoi?
À cette époque, la Russie a pris sa revanche sur l’Allemagne et sur le Japon, et il est toujours plus facile d’étudier l’histoire des victoires que celle des défaites. Par ailleurs, le second conflit mondial a infligé des pertes dans chaque famille russe. Notre pays a enregistré 28 millions de victimes, cent fois plus que la France. Cela, les Français, les Anglais et surtout les Américains ne peuvent pas le comprendre.
Mais est-ce que ce culte de la Seconde Guerre n’encourage pas la Russie à perpétuer la nostalgie du stalinisme, l’empêchant d’instruire les crimes qui lui sont associés et de regarder sereinement son avenir?
Votre reproche est sans fondement. La Russie a étudié de manière exhaustive la période du stalinisme. Nous possédons des milliers de livres qui lui sont consacrés. Les archives russes éditent une encyclopédie énorme. Quant à la nostalgie, parlons-en : en France, Napoléon reste l’homme le plus connu et le plus aimé, alors que son bilan n’est pas brillant. La France a tout perdu et subi d’énormes pertes humaines. S’agissant de Staline, il y a des éléments négatifs relatifs au système de terreur qui a été créé, mais il y eut aussi beaucoup d’éléments positifs. À sa mort, l’empire était agrandi, tandis que l’empire français a sombré avec Napoléon. Cela, naturellement, suscite de la nostalgie en Russie, mais seulement dans une partie de la population.
N’est-il pas difficile d’être ministre de la Culture dans un pays où des expositions critiquant Vladimir Poutine ou les prochains JO de Sotchi sont interdites?
La galerie qui abritait l’exposition de Sotchi à laquelle vous faites référence est privée. Elle m’a expliqué que les exposants n’avaient pas fourni les documents nécessaires. On ne peut pas organiser une exposition sans avoir signé des papiers.
Et l’exposition de Saint-Pétersbourg où le peintre qui a dessiné Vladimir Poutine en nuisette a dû se réfugier en France?
Il s’agit d’un hooligan. Est ce qu’on l’a envoyé au goulag ? Non. Alors de quoi parle-t-on ? Même chose avec l’Église. Les Pussy Riot, c’est du hooliganisme aggravé. Même si le verdict est sévère, ces jeunes filles sont idiotes, et ce qu’elles avaient fait auparavant dans des musées est offensant.
Pour cela, il aurait fallu les condamner à une courte peine de prison ou leur faire balayer les rues.
La Douma a voté une loi interdisant la propagande homosexuelle, alors que chaque soir, à la télévision, se produisent des vedettes susceptibles de tomber sous le coup de la loi. Faudrait-il les expulser de l’antenne?
Je vais étudier votre proposition (sourire). Notre sphère culturelle est bien tolérante, trop tolérante même. Après l’intervention de certains artistes, on reçoit des lettres et des coups de téléphone de citoyens indignés. Mais ils continuent leur activité, ce qui prouve que la censure n’existe pas en Russie.
Источник — газета Le Figaro от 18 октября 2013 года