Владимир Мединский: государственные учреждения культуры сами себя обеспечить не могут

В этом году министр культуры РФ Владимир Мединский решил отказаться от традиционной итоговой пресс-конференции в декабре. Однако в интервью ТАСС он рассказал о грядущих кадровых перестановках, «живописании бомжей» на «Артдокфесте», а также о том, как он относится к Facebook и критике в свой
адрес.

— Сейчас непростая экономическая ситуация. Какие, на ваш взгляд, направления культуры могут пострадать в этой связи в первую очередь?

— Так получилось, что мы к этому подготовились. Самая затратная часть нашего министерства — строительство и реставрация. Еще два года назад мы поменяли принцип ведения реставрационных и строительных работ, решили, что не будем больше хвататься за все подряд, размазывая деньги тонким слоем по максимальному количеству проектов.

При прежнем подходе все эти проекты реализовывались крайне долго, а цены постоянно индексировались. И условно говоря, к моменту, когда мы наконец заканчивали реставрировать последний придел в таком-то храме, в его основной части уже начинало что-то осыпаться. Теперь мы перешли на другой принцип работы: строго под ключ с фиксированной сметой, без повышения расценок. И это уже позволило нам завершить множество проектов.

То же самое и в отношении строек. Прежде чем ввязываться в очередные макропроекты, надо завершить те стройки, которые тянутся долгие годы. И мы их доделываем. Только в этом году уже сданы десятки объектов, не успеваем ездить, перерезать красные ленточки: Театр оперы и балета в Йошкар-Оле, там же — кукольный театр, несколько цирков, филармония в Саратове, филиал «Петергофа» в Тамбове, Центр современного искусства в Нижнем Новгороде, музейный комплекс в Саранске, Республиканская библиотека в Петрозаводске, Ратные палаты в Царском Селе, Центр Грабаря и Литературный музей в Москве, БДТ Товстоногова в Санкт-Петербурге... Список можно продолжать очень долго. И поэтому могу вас заверить, что у нас не должно появиться множества замороженных проектов.

— Какие сферы культуры получат наибольшее финансирование в будущем году и какие смогут обеспечить себя сами?

— Государственные учреждения культуры сами себя обеспечить не могут. О каком самофинансировании может идти речь? Если только ввести шоковую терапию. А это недопустимо, потому что с ультралиберальным подходом большинство театров, музеев, заповедников, библиотек просто прекратили бы свое существование.

Мы, безусловно, стимулируем их усилия по посильному зарабатыванию средств. Так, за 2013-2014 годы внебюджетные доходы в отрасли культуры увеличились в среднем на четверть. А в некоторых учреждениях — в несколько раз.

Очень многое зависит от директора, который должен энергично пресекать хождение «мимо кассы», привлекать спонсоров, формировать попечительские советы, фонды целевого капитала. Поэтому с 2014 года в контракте с руководителями федеральных учреждений культуры есть пункт о росте внебюджетных доходов и показателей посещаемости. Кстати, раньше директора назначались без всякого рассмотрения планов развития, без того, что модно называть KPI.

Хотя задания не могут устанавливаться по одной линейке, все учреждения разные. Есть Петергоф, который исторически обеспечен значительным турпотоком, есть историческая сцена Большого театра, где, как шутят (несправедливо), что бы ни показывали, все равно будет полный зал.

Но многие находятся в гораздо более сложных условиях. В разных странах разные модели финансирования культуры: от почти стопроцентной господдержки, до почти стопроцентной доли частного капитала, как в США. Думаю, нам нужно не затевать реформирование ради реформирования и копировать чужие модели, но развивать и совершенствовать ту, которая у нас складывалась исторически.

— В этом году на приобретение музеями экспонатов был выделен 1 млрд руб. По какому принципу шло распределение этих средств? Сколько планируется выделить на 2015 год?

— Распределением средств занимаются экспертные комиссии. В этом году много покупали, в том числе и предметы современного искусства. Но в целом, честно говоря, я не очень удовлетворен работой. На мой взгляд, мы оказались к ней не готовы. Не всегда закупки идут через аукционы у продавцов «первой руки», часто идет перекупка у российских арт-дилеров, вздуваются цены, отсюда много взаимных склок, жалоб, обвинений, подозрений в ангажированности экспертов и даже чиновников министерства. С некоторыми мы даже расстались за это время, дошло и до этого.
Говоря откровенно, мне кажется, что закупка музейных ценностей должна впредь носить эксклюзивный характер. Наши собрания в музеях переполнены, экспонируется 4-5% от всех коллекций, а иногда и меньше. Остальное в запасниках.

На мой взгляд, наоборот, надо пытаться максимально выставлять то, что находится в запасниках, развивать филиальную сеть, и этим мы сейчас занимаемся. А тратить федеральные деньги на закупки бессистемно — неправильно. Тем более сейчас, в период кризиса.

— То есть будет меньше денег на закупки? Их сильно сократят?

— Да, сильно. Речь пойдет только об эксклюзивных вещах.

— А что касается экспонатов современного искусства?

— Я ничего против этого не имею. Но считаю, что нужно покупать то, что, условно говоря, всегда можно продать. То, что будет только дорожать. Нельзя покупать то, ценность чего сомнительна. А что касается поддержки современного искусства — в театре, в живописи, — в 2014 году мы ведь удвоили финансирование проектов. И в следующем году это постараемся сохранить.

— Кстати, когда будет окончательно сформирован бюджет?

— Сейчас вносятся последние уточнения. Бюджеты театров, музеев, библиотек довольно существенно выросли за последние годы. В том числе за счет «внебюджетки» и дополнительных средств на повышение заработной платы. И сейчас наша задача сделать так, чтобы государственное субсидирование наших учреждений в 2015 году не уменьшилось.

— Закон о меценатстве, который должен привлечь в сферу культуры дополнительные средства, был наконец-то принят в этом году. Когда он, по вашему мнению, заработает в полную силу?

— Очень важно вернуть традиции чествования меценатов в России на высшем уровне. На уровне присвоения высоких государственных наград, личного внимания первых лиц государства, города.

А вообще, благотворительность никогда не может быть вызвана соображениями экономической выгоды, это всегда внутренняя потребность, которую надо максимально поощрять.

— А будут ли все-таки у меценатов какие-то преференции в смысле бизнеса?

— А это уже следующая история. Безусловно, определенное налоговое поощрение для меценатства должно быть. И нынешний закон пока больше декларация, он нуждается в экономическом разделе. Это прекрасно понимают и Валентина Ивановна Матвиенко, и Сергей Евгеньевич Нарышкин. Соответствующие инициативы обязательно будут вноситься.

— Какие еще законопроекты будут внесены в следующем году?

— Самое главное — должен быть принят закон «О культуре».

— Так ведь это уже получается не ваш закон, а комитета по культуре Госдумы.

— На самом деле депутатский законопроект соответствует нашему тексту на 80%. Однако для нас главное «не шашечки, а ехать». Поэтому какая разница, кто будет формальным разработчиком? Главное, чтобы документ оказался стоящим.

— Это не рассорило вас с комитетом по культуре? Елена Драпеко довольно жестко высказывалась по поводу варианта, предложенного Минкультуры.

— На тот момент Елена Григорьевна просто была не в курсе решения, которое мы приняли на совещании под председательством Валентины Ивановны Матвиенко с участием Станислава Сергеевича Говорухина и Зинаиды Федоровны Драгункиной. А именно тогда мы решили, что готовы взять за основу депутатский законопроект и вносить в него свои поправки. При условии, что депутаты также дополнят свой законопроект некоторыми положениями из нашего, а также внесут поправки в иные законы, которые стоит менять параллельно.

Это должно быть пакетное внесение. Так что никаких авторских амбиций у нас нет. Повторюсь, вопрос только в том, что закон должен быть полезным, а не декларативным. И на мой взгляд, то, что сейчас предлагается, достаточно полезно.

— После вашего отчета в Госдуме многие СМИ процитировали слова критикующего вас Иосифа Кобзона. Как вы думаете, удастся ли вам прийти к взаимопониманию с Иосифом Давыдовичем?

— Иосиф Давыдович, когда мы встречались с депутатами фракции «Единая Россия», высказал мне претензию, что не может до меня дозвониться. Я тысячекратно и совершенно искренне извинился и с удивлением спросил у других депутатов, кто еще не может дозвониться. Ни одной поднятой руки не было.

— В последнее время вы часто и в довольно жесткой форме говорите, что министерство не будет финансировать проекты людей, занимающих «антигосударственную» позицию. Но почему именно сейчас? Ведь раньше же финансировался «Артдокфест» Виталия Манского, хотя сам он давно высказывает свои взгляды. Что произошло?

— В общем, сам я всегда, с первого дня работы в министерстве, проводил такую политику. Другое дело, всегда считал и считаю, что надо называть вещи своими именами. Не хочу врать: мол, фестиваль Манского «эксперты не одобрили». Эксперты — это полдела. Это и моя принципиальная позиция. И все, точка.

— Но нет ли в этом вашего субъективизма?

— Вся наша жизнь субъективна. И мнение экспертов тоже. Манский далеко не вся российская документалистика. Посмотрите, что пишет пресса по поводу победителей последнего фестиваля. Про живописание бомжей на подмосковных помойках или историю про Донецк, ДНР, рассказанную, как пишут рецензенты, «с изящным британским юмором». Не пойму, правда, чего изящного или смешного находят документалисты в человеческой трагедии.

И уж совсем неприличная, извините, история с высказываниями Манского о собственных соотечественниках в украинских СМИ. А постоянная апелляция Манского к Лени Риффеншталь вообще пугает. То ли слава ее не дает покоя, то ли размер финансирования, но я не готов разбираться в его подсознательном.

— А какова сейчас ситуация с так называемым скифским золотом? Правда ли, что голландцы пролонгировали страховку на коллекцию из крымских музеев до решения суда. Министерство следит за ситуацией?

— Да, там все отложилось до решения суда, чтобы этот вопрос не подвергался излишней политизации. Это спор между крымскими музеями и украинским Минкультом. Поскольку музейный фонд един и неделим, любое изъятие чего бы то ни было из фонда, тем более третьей стороной, стало бы актом безусловной кражи. Моя частная позиция: если суд примет решение в пользу Украины, то юридически это будет на уровне революционных экспроприаций большевиков. Но еще раз подчеркну: Минкультуры России в этом процессе никак не участвует.

— Не повлияет ли дело ЮКОСа на дальнейшие обменные выставочные процессы? Сейчас многие организаторы выставок опасаются, что наши экспонаты будут арестованы в европейских странах, а потому боятся их вывозить.

— К счастью, прецедентов такого рода нет, хотя опасения, действительно, есть. Музейный обмен держится на доверии между музеями. К примеру, к 250-летию Эрмитажа Британский музей передал для выставки одну из знаменитых древнегреческих статуй Парфенона, которая никогда не вывозилась за пределы Великобритании. Британцы опасаются, что ее могут арестовать греческие власти (греки до сих пор считают ее похищенной в стародавние времена с территории своей страны). Но кредит доверия между Британским музеем и Эрмитажем, получается, выше, чем между Великобританией и странами Евросоюза.

Это тонкая материя. Если каким-то образом какие-то музейные экспонаты будут арестованы, поверьте, это вызовет катаклизм на рынке международных выставочных обменов.

— А с Украиной что? Вы неоднократно говорили, что Россия не будет что-то запрещать, готовить ответные черные списки украинских деятелей культуры. А культурные обмены будут продолжаться?

— Те времена, когда мы часто дружески обедали с украинским министром культуры, к сожалению, прошли. Они живут своей жизнью. Бог даст, наладится когда-нибудь.

Зато в этом году мы самостоятельно широко отметили 200-летие Тараса Шевченко в России: были конференции, издание книг, открытие памятника. Для нас Шевченко и Лермонтов — фигуры одинаково близкие.

А они вот «Мамы-3» запрещают...

— И многие другие российские фильмы.

— Причем «Мамы-3» запретили из-за того, что этот фильм якобы «насыщен идеологией имперского шовинизма». Говорят, именно так было указано у украинских киноведов. Это все начинает напоминать какой-то дурной анекдот. Дожили. Имперский шовинизм и «Мамы-3»...

— Вы как-то говорили, что с Польшей у нас отменен год культуры, но при этом на уровне деятелей культуры диалог продолжился. С Украиной так не получается?

— Если будут хорошие проекты — пожалуйста, поддержим. Препятствовать не будем ничему, в том числе и выходу в наш прокат украинского кино. Как не были против фильма, где в главной роли снялся Владимир Зеленский. Мы не собираемся мешать прокату этого, кстати, российского фильма из-за частных высказываний одного, видимо, не самого сообразительного украинского шоумена. И уподобляться Госкино Украины мы не собираемся.

— А будете ли вы возвращаться к вопросу о введении квот на показы зарубежного кино в российских кинотеатрах?

— Мне бы очень хотелось создать режим максимального протекционизма для российского кино, но сейчас, к сожалению, не лучшее для этого время. Для кинотеатров наступает непростой период, многие из них, расположенные в торговых центрах, платят большую аренду и сейчас передоговариваются из-за скачков курса. Кроме того, не секрет, что при экономических кризисах сфера развлечений страдает в первую очередь — в некоторых регионах уже зафиксировано снижение доходов кинотеатров. Так что давайте подождем результатов года.

Но в любом случае без господдержки как создания фильмов, так и проката отечественное кино Голливуд не поборет. Это Давид и Голиаф, вещи, несопоставимые ни по объему рекламных денег, ни по напористости, ни по уровню планирования. И к этому вопросу мы обязательно вернемся позже.

— У вас сейчас есть какие-то учреждения культуры, к которым вы присматриваетесь, и где можно будет в будущем году ждать кадровых перестановок?

— Есть. Но обратите внимание, мы пустым перетряхиванием кадров не занимаемся. Принимаются лишь те решения, которые уже давно перезрели: где-то возраст, где-то личное желание уйти, где-то просто чудовищные результаты проверок.

ИНТЕРВЬЮ

— Вы читали интервью Сергея Капкова, где он говорил, что деньги на новое кино нужно давать напрямую «Мосфильму» и «Ленфильму» в качестве субсидий и госзаданий?

— «Ленфильм» является ОАО и просто не может получать госзадание. Кстати, в этом году они впервые выиграли конкурс и сейчас снимают три фильма по заказу министерства. Если получится хорошо, то будут снимать и дальше. Кроме того, государство сейчас выделяет «Ленфильму» существенный кредит на приведение в порядок киностудии. Но и «Мосфильм», который является ФГУПом, тоже не может получать госзадание и должен выигрывать конкурс.

При этом проекты «Мосфильма» для нас являются приоритетными, и у меня есть план, как увеличить его долю на кинорынке.

Хотя, быть может, имеется в виду, что нужно «Мосфильм» и «Ленфильм» просто сделать посредником между государством и большими частными кинопроизводителями: Верещагиным? Бекмамбетовым? Сельяновым? Акоповым? Зачем?

— Еще говорят, что нужно снижать цены в кинотеатрах...

— Я не очень понимаю, как мы можем директивно снижать цены в частных кинотеатрах, которых большинство. Кстати, согласно проекту закона «О культуре», мы, Министерство культуры, не можем снизить цены даже в государственных театрах и музеях. В законе черным по белому написано (и это та часть, за которую бились все руководители учреждений культуры), что ценовую политику они определяют самостоятельно. Мы можем рекомендовать, можем давить, чтобы учитывались интересы граждан. Но устанавливать расценки на билеты в том же Большом театре министр культуры не может. И наверное, это правильно.

— Известно, что вы активный пользователь Twitter...

— Не то чтобы активный.

— И тем не менее. Наверняка вы читаете и Facebook, и видите, что там про вас пишут.

— Facebook я не пользуюсь принципиально. Так же, как и другими соцсетями. Не читаю, не подписан, не участвую. А Twitter иногда читаю, потому что это действительно удобно: короткие сообщения. Бывает, в машине по дороге домой пролистываю.

— Мне по-человечески интересно, как вы реагируете на критику? Ведь очень часто ваши высказывания вызывают в сети бурю эмоций.

— Критика или жалоба — это подарок. А если критика конструктивна, отвечает на вопрос, что делать, готов таких критикующих на руках носить. Но вот недавно ехал и слушал программу «Эха Москвы», в которой долго повествовалось, как я использую административный ресурс, свою должность, заставляя директоров частных книжных магазинов продавать свои книги, выкладывать их на витрины. Редкий случай оппозиционной паранойи, помноженной на завистливую безграмотность.

Информирую: мои книги, к счастью, были лидерами продаж и в «доминистерские» времена, а магазины приоритетно выкладывают только то, что хорошо покупается. И хотя я уже три года ничего не пишу, по инерции еще что-то продается, идет допечатка.

Беседовали Светлана Вовк и Наталья Баринова