Руководитель АУИПИК о своей миссии, доходах и льготных программах
Журнал «Охраняется государством», 13 февраля 2017 года
Интервью руководителя АУИПИК Р.А. Рыбало журналу "Охраняется государством". Руководитель АУИПИК рассказывает о своей миссии, арендаторах, доходах, льготных программах и концепциях....
Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры (АУИПИК) при Минкультуры России не только распоряжается государственной исторической недвижимостью. В сфере ответственности АУИПИК – и организация международных научно-практических конференций, и организация работы секции «Сохранение культурного наследия» на Санкт-Петербургском культурном форуме. Руководитель АУИПИК рассказывает о своей миссии, арендаторах, доходах, льготных программах и концепциях, волонтёрах и детских рисунках
– Роман Алексеевич, вы руководите ФГБУК «Агентство по управлению и использованию памятников истории и культуры» с 23 мая 2017 года. Достаточно времени, чтобы самому себе ответить на вопрос: в чем главные приоритеты работы АУИПИК?
– Прежде всего наша организация занимается решением проблем сохранения и эффективного использования объектов культурного наследия. Другим важным направлением нашей деятельности является популяризация в обществе ценностей наследия, самой идеи необходимости его сохранять.
– Нужно только уточнить: АУИПИК решает эти задачи не абстрактно, не теоретически, а управляя сотнями вполне конкретных объектов наследия.
– Сейчас в управлении АУИПИК находится 417 объектов-памятников в различных регионах страны. Есть регионы, в которых нашего присутствия нет. Но мы ставим задачу расширить присутствие агентства на все регионы. Эта работа идет. Например, в 2017 году появились наши объекты в Пензенской области. Сейчас ведутся переговоры с Кабардино-Балкарией.
– Изменяется ли общее количество объектов?
– Да, оно меняется. Причем как в одну, так и в другую сторону. Первоначально перечень «наших» объектов определялся распоряжениями Правительства 2001 и 2003 годов, связанными с процессом разграничения федеральной собственности и собственности регионов. Образовавшийся тогда набор «наших» памятников был во многом случайным. Причем когда эти распоряжения начали реализовываться, становилось понятно, что какие-то объекты уже находятся в частной собственности, в некоторых, например, были расположены муниципальные музеи… То есть это были объекты, которые мы явно не могли взять в управление. Приходилось вносить в списки коррективы. Обстоятельства меняются, возникают новые проекты, инициативы. Часто бывает, что тот или иной «наш» объект необходим для развития региону. Мы идём навстречу, когда понимаем, что на его восстановление и приспособление есть финансирование.
– То есть сверхзадачи удерживать памятники в управлении Агентства, наращивать количество, нет?
– Нет. В общегосударственном масштабе не важно, кто именно отреставрировал тот или иной объект культурного наследия. Лишь бы их реставрировали! Есть объекты, которые в течение многих лет не удается, например, сдать в аренду – слишком дорого для гипотетических арендаторов. И это объективная проблема, которая возникла из-за того, что независимая оценка так просчитала ставку арендной платы. Оценщики менять ее не хотят, а мы сами даже не ведем с ними об этом переговоры – это ведь может быть расценено как «коррупционная составляющая».
В ряде случаев Росимущество или Минкультуры России указывает, что оценка завышена (или, наоборот, занижена), тогда происходит переоценка ставок.
Объём собственных средств, которые АУИПИК может выделить на реставрацию памятников – около 700 млн рублей в год. Как вы понимаете, если говорить о серьезных реставрационных работах, то это очень небольшая сумма. Так что восстанавливать памятники за счёт собственного бюджета у Агентства возможности нет. Нужно привлекать средства, а поиски инвестора всегда сложны. Хорошо, что сейчас заработала на федеральном уровне программа льготной аренды «памятник за рубль», а ведь были большие сомнения в ее эффективности. В Москве многие здания благодаря этой программе или аналогичным зажили новой жизнью.
– Какова статистика? Сколько у АУИПИК объектов, которым вы не можете найти арендаторов?
– Порядка 50. Объектов, которые участвуют в программе «памятник за рубль», – 23. Три из них сданы в аренду: это форты «Риф» и «Милютин» в Кронштадте и гостиница «Мадрид» в Екатеринбурге.
– Как складываются в целом ваши отношения с арендаторами?
– Я убежден, что у каждого памятника истории и культуры должен быть пользователь и мы должны его работу с памятником контролировать. Но не только контролировать, но и помогать. Зачастую организации, которые являются арендодателями, своим арендаторам, что называется, дышать не дают, с эксплуатацией не помогают. В результате с арендными платежами возникают просрочки. Агентство открыто для общения с арендаторами, мы понимаем, что если у них возникают мелкие проблемы, требующие нашей помощи – это совершенно нормально. Бывает, что элементарно нужно помочь с поддержанием теплосетей, с подключением электричества. Мы как госорган можем это сделать проще и дешевле. В конечном итоге всё это ведь идет на пользу памятнику.
– Наверное, в последние несколько лет у многих арендаторов проблем стало больше?
– Проблемы есть всегда. У некоторых бывают просрочки в платежах. Конечно, если подходить к делу формально, можно дать команду «Шашки наголо!» и начинать выдворение должников из памятников. Но мы же с вами прекрасно понимаем, что процесс освобождения здания, взыскание задолженности и поиск нового арендатора занимают в лучшем случае от полугода до года. Это связано с формальными процедурами: освободил, подготовил документы на аренду, заказал оценку по конкурсу, оценщики оценили, получили направление от Минкультуры, Минкультуры согласовывает. Далее – выставление на аукцион. Торги тоже имеют свои сроки и т.п. Соответственно, минимум полгода Агентство не будет извлекать из памятника доход, а памятник не будет нормально эксплуатироваться, будет пустовать. Кому это выгодно, кому это нужно? Лучше помочь арендатору с решением его проблем, скорректировать сроки погашения задолженностей – чтобы памятник и служил людям, и доход государству приносил.
– Как обеспечивается во взаимоотношениях с арендаторами приоритет сохранения памятника? Ведь это – и один из приоритетов работы агентства.
– Да, в том числе и контроль за проведением ремонтных и реставрационных работ. Приятно, что сегодня с самого начала многие арендаторы, осматривая «наши» объекты, задают правильные вопросы: что является предметом охраны? Что предписывает охранное обязательство? Что мы можем в этом памятнике сделать? Под какие цели использовать? Мы, со своей стороны, спрашиваем их: как хотите использовать? Отвечают, например: под гостиницу. Это влияет на цену аренды: если это гостиница, общепит или что-то в этом роде – оценка выше. Проект реставрации и приспособления памятника должен быть представлен в госорган охраны. Только по согласованию с органом охраны мы этот проект утвердим.
– Важным приоритетом вы также считаете популяризаторскую деятельность…
– Конечно! Если мы будем существовать как вещь в себе, если не будем показывать, популяризировать наши памятники, рассказывать о них, проводить мероприятия и привлекать внимание инвесторов и общественности, то ни о наших объектах, ни о нас никто не узнает и никакой лепты в развитие сохранения объектов культурного наследия мы не внесем. Поэтому процесс популяризации крайне важен. Много времени отводится на проведение различных семинаров, конференций. Необходимо постоянное общение и с профессиональным сообществом, и с общественными организациями. Открытость очень важна. Все наши филиалы (их семь) стараются также быть открытыми. И «открывать» ценности наследия для всех.
Например, в 2017 году в Саратове мы провели конкурс детского рисунка «Объекты культурного наследия в Саратовской губернии». Более 160 рисунков. Ни один ребенок-участник
не остался без подарка, без номинации. Дети приняли участие во всем этом с большим энтузиазмом. В каждом рисунке, сделанном ребёнком, была интереснейшая идея, и было понятно, что дети подошли к этой теме с душой и любовью. Несмотря на то что конкурс был посвящен памятникам Саратова, многие рисовали и Московский Кремль, и Казань. Значит, эти образы им запомнились. А кто хоть раз, даже в детстве, прикоснулся к вечному, к настоящему, вряд ли потом будет способен нанести ущерб объектам культурного наследия. Решено сделать это мероприятие ежегодным.
Наш филиал во Владивостоке отлично провел мероприятие «Объекты культурного наследия. Фотографии». В Нижнем Новгороде были проведены концерты в Нижегородском остроге для привлечения внимания к каждому объекту культурного наследия. Есть еще одна идея – тематический музей восковых фигур в остроге. Среди заключенных там в свое время были Горький, Дзержинский. И какой-то особенный дух там чувствуется – когда попадаешь внутрь, ты это ощущаешь. Там есть подвальные помещения. Возможно, мы сделаем это с камерами, так как сохранилось много архивных данных.
– Как в целом оценивают ежегодно деятельность АУИПИК? Какие критерии?
– У нас есть показатели по количеству объектов, по сбору арендной платы и по эффективности использования денежных средств. И – по расходованию средств, отпущенных на реставрацию объектов.
– Чем АУИПИК может гордиться по итогам 2017 года?
– Во-первых, количество наших объектов возросло с 403 до 417. Я думаю, что в следующем году оно еще увеличится, хотя рост не будет глобальным. Иногда регионы сами предлагают нам объекты. В Пензе, например, к нам перешел памятник, который находится в самом центре города. Арендаторы довели его до того, что сняли даже полы. Когда региональные власти увидели, что у нас есть программа «памятник за рубль», они захотели, чтобы эта программа заработала и у них. Есть местный бизнес, который готов будет разрушенные памятники по такой программе взять и отреставрировать.
– Расскажите немного об объектах, которые удалось сдать в аренду в минувшем году.
– Некоторые объекты «пришли» с арендаторами – и это, кстати, дало приток денежных средств, которые можно использовать для нужд памятников. Сдали мы больше 20 объектов по всем регионам. 4 объекта в Москве – в коммерческую аренду; арендные ставки в столице не маленькие. Стоит отметить серьезную помощь и заинтересованность в конечном результате Росимущества и Минкультуры. Ранее некоторые объекты выставляли в аренду на 5 лет. Они не пользовались спросом: экономики не просчитаешь. 5 лет – по-хорошему, это долгая реставрация. А вот когда Росимущество и Минкультуры стали согласовывать аренду на 25 лет, тогда пошли реальные торги. Ставки арендной платы повысились – мы сдали 4 объекта и принесли агентству более 60 млн.
В регионах было сдано более 15 объектов. Там ставки арендной платы ниже. Но опять же, если взять Железноводск и Кисловодск, есть объекты по 2 млн и 2,5 млн рублей. Не сказать, что это мелочь, тем более для регионов.
По программе «памятник за рубль», как я говорил, сдано три здания. Очень надеюсь, что сдадим также в Калининграде два форта. Пока не увидишь их собственными глазами, бизнесу кажется, что это какая-то утопичная история. Мол, как это так – на 49 лет и за 1 рубль? «Давайте посмотрим договор, где-то какой-то подвох». Но пока ты сам не приедешь на объект, ты не поймешь всех его преимуществ. Есть такой форт «Грольман» – проект апартаментов укладывается в него идеально, без нарушения предмета охраны и особенностей, которыми ценен этот памятник.
– Может, стоит проводить на таких объектах бизнес-туры для будущих инвесторов? Действительно, когда читаешь сухую информацию о каком-нибудь форте – не понимаешь, что с ним можно делать.
– Совершенно точно. С 2018 года мы хотим организовывать бизнес-туры, бизнес-показы, особенно тех объектов, которые находятся в неудовлетворительном состоянии. Как отдельная тема у нас стоит работа с Министерством обороны. Есть определенные договоренности, уже два объекта нам от Минобороны передали.
– Каковы другие планы на 2018 год?
– Досдать в аренду все девять объектов, что находятся в Москве. Для пяти объектов мы подготавливаем аукционную документацию и в январе-феврале будем выставлять их на аукционы. Есть такой объект на Пречистенке, 35 – шикарный адрес, но… 37 млн рублей в год. Вроде бы 15 тыс. за квадратный метр – немного для Пречистенки, но ведь объект требует колоссальных вложений, чтобы его довести до ума. С виду-то он стоит, с фасадом, стенами и зданием всё хорошо, но внутри нужна серьезная работа.
– Возможно, было бы проще заказывать индивидуальных оценщиков для отдельных памятников?
– Сложный вопрос. Объясню почему: все мы люди и всегда можно заиграться с этим. Учитывая, что это государственные деньги. В Москве – правильная практика зачёта вложенных в реставрацию средств по программе «квадратный метр за рубль», ушли от субъективизма. В других регионах – нужно руководствоваться распоряжением Правительства, иметь огромный пакет документов. И понятно, для чего: чтобы любой руководитель, который принимает финансовые решения, был, что называется, подстрахован.
– Удалось ли в 2017 году завершить реставрацию какого-либо из ваших объектов?
– Да, в Москве закончили реставрацию особняка в Петроверигском переулке. Там были свои сложности, но подрядчик все гарантийные обязательства выполнил. Были небольшие претензии по фасадам, по внутренним помещениям, но всё доделали, дочистили, отреставрировали.
– Вы сами контролируете отношения с подрядчиками?
– Да. Мы, как заказчики, контролируем всё сами.
– То есть и реставрацию вы сами заказываете и финансируете?
– По общему правилу, это делают арендаторы. Но есть исключения: возьмем домик Петра I в Нижнем Новгороде. Почему мы сами стали его реставрировать? Во-первых, он аварийный. Во-вторых, мы вкладываемся в реставрацию тогда, когда видим, что сдать объект в нынешнем состоянии мы никому не сможем. Например, Дом Печенко во Пскове, очень тяжёлый объект. И мы находимся «в жерновах»: нам, с одной стороны, нужно найти арендатора, который будет вкладывать деньги и заниматься памятником, а с другой стороны, мы понимаем, что есть госорган охраны, который нам говорит, что всё рухнет и ответственность будет на нас. Именно поэтому в такие объекты мы вкладываемся сами и выступаем заказчиками реставрации.
Или возьмем Саратов. Там есть два великолепных наших объекта, и отреставрировать их можно не за большие деньги. Например, там вздулись полы с оригинальным паркетом; мы посчитали, что нам проще вложить деньги в реставрацию – но потом сдать объект задорого. Соответственно, если мы сдадим сейчас, то это будут маленькие деньги.
– А что, в Москве в Петроверигском переулке была такая ситуация?
– Памятник был в очень плохом состоянии. Мы могли его фактически потерять.
– Так это единственный объект, который был отреставрирован?
– Я надеюсь, в 2018 году мы дополним этот перечень другими объектами: в Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Москве, Владивостоке.
– А есть ли общий баланс агентства?
– Вы имеете в виду с учетом вложенных арендаторами средств?
– Да.
– Сейчас я вам пока не смогу сказать. Объясню, почему не считали: если так посмотреть, то у нас в реставрации за счёт арендаторов практически на данный момент, то, что касается московских, – они сделаны; то, что касается «рубль за здание», то, что выставили на торги, – это мы с вами через год или два поговорим.
– Есть несколько таких объектов, о судьбе которых люди недоумевают. Например, усадебный дворец в Рассказове в Тамбовской области. Говорят и пишут: реставрировали несколько лет, потратили большие деньги, а зачем – неясно. Объект не используется толком. Часто ли происходит реставрация без концепции дальнейшего использования?
Концепция дальнейшего использования в некоторых случаях вот чем сложна. К примеру, мы предлагаем арендаторам сделать гостиницу, а они хотят иметь офисные помещения. Соответственно, если мы сделаем реставрацию под какую-то одну концепцию, а она впоследствии изменится, есть опасение, что деньги будут потрачены впустую.
Дворец в Рассказове – это действительно головная боль. Изначально мы думали, что сами будем использовать его под различные мероприятия. Но для этого надо содержать в нем штатных сотрудников и контролировать мероприятия, проданные билеты и т.п. Мы понимаем: или для этого нужны новые и новые вложения – или реального контроля не будет и агентство каких-то дивидендов и денег не получит. Другой пример на ту же тему: мы приходим на форт в Санкт-Петербурге, и там стоят яхты. Нам предлагают поставить шлагбаум и собирать деньги. Всё бы ничего, но, чтобы фрахтовались яхты на законном основании, нужна целая система, которая должна пройти согласование. И этим кто-то должен заниматься. Естественно мне будет проще, если этим будет заниматься не АУИПИК, а придет профессионал, который разбирается в яхтах.
Поэтому мы приняли решение по Рассказову: делаем оценку аренды, сдадим в аренду, и арендодатели будут отвечать и за территорию, и за объект. Ведь если в здании никто не живет, все равно нужно поддерживать его в хорошем эксплуатационном состоянии. В 2018 году здание выставим на торги.
Так что наилучшая для нас схема – чтобы в памятнике находилась организация, которая будет: а) платить арендодателю деньги; б) отвечать за здание; в) поддерживать его в хорошем эксплуатационном состоянии. А уж как вы там будете зарабатывать, нас не будет касаться. Лишь бы памятник сохранялся.
– Расскажите подробнее о московских объектах АУИПИК, например, о доме Анны Монс в Немецкой слободе, который много лет пустует и не реставрируется.
– Мы знаем, что агентство продавать объекты не может, давать объекты в Москве под «памятник за рубль» мы принципиально не будем. Здесь есть серьезные инвесторы, есть возможность восстанавливать памятники быстрее, чем за 49 лет.
Какие решения приняты: несколько московских объектов – палаты Ладо в Кривоколенном переулке, дом Анны Монс и еще несколько – будут переданы Москве для выставления на продажу или в аренду по программе «рубль за квадратный метр». Мы эту процедуру уже начали, заключены договоры безвозмездного пользования, а в начале 2018 года мы их передадим в собственность городу. Естественно, дело здесь не в желании переложить ответственность за эти объекты на Москву, просто возможности столичных властей несколько шире, город, например, вправе торговать своим имуществом. Поэтому было принято такое решение, и на всех уровнях оно поддержано.
– Какие другие проекты представляются агентству перспективными?
– Хотел бы развивать волонтерские проекты на наших объектах, с участием ВООПИК, у которого большой опыт такой работы. Причем это могут быть не только волонтерские работы, но и экскурсии, тематические мероприятия, интерактивные игры. Вспоминаю, как мы в 2017 году проводили волонтерские субботники в Петербурге на Михайловской даче. Смотришь на людей и думаешь: они встали рано в субботу, пришли всей семьей, с друзьями… Единственное, что мы им там предложили, так это полевую кухню, супа поесть. Но они с таким удовольствием работали! Это здорово. И если мы сделаем серию таких мероприятий по всей России, то мне кажется, это будет круто.
И, конечно, просветительская деятельность. Я, если честно, сам хочу проводить экскурсии, во всяком случае точно по «нашему» дому Зиминых в Москве. Сейчас готовлюсь, чтобы знать все детали, вопросы ведь разные бывают каверзные – начиная от истории и заканчивая приспособлением и сколько денег потрачено…
Однажды меня пригласили выступить в Институте культуры по вопросу включения в Госреестр объектов культурного наследия. Я готовился неделю: делал слайды, подбирал примеры. Там разные были студенты, не совсем из сферы сохранения памятников: балерины, певцы. И я вам хочу сказать – они меня замучили вопросами. И другие люди культуры – долго они меня не отпускали – а как с этой проблемой, а как с тем памятником? И я понимаю, что они стали задумываться, переживать за судьбу памятников, проявлять живой интерес. Это в разных аудиториях чувствуется, даже среди школьников, да я по сыну своему могу судить: мы прогулялись с ним однажды по центру Москвы, я ему рассказал немного об архитектуре, о том, как памятники реставрируются, как всё это у нас устроено.
И мой старший сын говорит – слушай, пап, я просто в шоке, я никогда в жизни не задумывался об этом, а ведь это так интересно! И я очень хочу этому интересу соответствовать, хочу нашу тематику вывести на новый уровень. Мы будем стараться, во всяком случае, по линии популяризации нужно работу усиливать. И я всем сотрудникам говорю: это не всегда деньги. Понятно, деньги выделите и проведете. Нет! Это зачастую работает и на энтузиазме. Вот конкурс детского рисунка в Саратове – чистый энтузиазм нашего филиала, а сколько было радости у всех участников.
Поэтому для меня важен такой приоритет: да, в плане отчетности перед министром культуры и его заместителем, курирующим нашу отрасль, – естественно, я обязан отвечать за деньги, за результаты, за показатели. Но одновременно своей миссией считаю, чтобы наши объекты люди видели, смотрели, любили. Тогда они и сохраняться будут гораздо эффективнее.
Беседовали Екатерина Кудашкина, Константин Михайлов