Елена Гагарина: Свою культуру нужно любить — и материальную, и нематериальную

— Вы руководите Музеями Московского Кремля 18 лет.  Как вы относитесь к течению времени? Для вас это друг или враг?

— Вы знаете, хотелось бы, чтобы в работе все происходило быстрее, но это, к сожалению, невозможно. Конечно, многое удалось сделать — и хочется еще больше. Но самая главная вещь, которую необходимо осуществить, — получить новое пространство, новые площади, чтобы музей развивался и функционировал, делал те программы, которые может и должен делать.

Это действительно очень сложный процесс. Строительство нового музейного здания на Красной площади — огромная работа, требующая очень большого внимания и участия буквально каждого человека, который работает в музее. Затем нам предстоят тяжелый переезд, реставрация помещений, которые находятся в Кремле. Затем — организация новых экспозиций уже здесь, на территории.

В общем, это процесс какой-то бесконечный. Но мне очень приятно, что он движется достаточно быстро, архитекторы и строители работают очень активно. Но все равно музейные помещения — это сверхсложное пространство, здесь нужно учитывать множество деталей, без которых не будет ни красивой экспозиции, ни достойной этого помещения системы охраны, ни всего комплекса, работающего на прием посетителей. Поэтому надо все время, что называется, держать руку на пульсе. И я часто думаю, что должен наступить какой-то момент, когда уже все будет полегче. Но он не наступает, пока становится только сложнее.

— Когда вас назначили директором Музеев Московского Кремля, были ли у вас страхи, опасения?

— Нет. Страшно мне не было, но просто сразу возникло очень много разных вопросов, проблем, которые нужно было решать. Было тяжело первые полтора года, это был очень напряженный период, но потом как-то все встало на свои места. И я должна сказать, что в Кремле работают очень хорошие научные сотрудники — увлеченные, знающие и понимающие свои коллекции, прекрасно умеющие делать выставки, чудесно пишущие каталоги. И мы за эти 18 лет опубликовали огромное количество изданий, большую часть собрания представили публике.

Что-либо делать без помощников, конечно, нереально, тем более что у нас такая большая территория: приемом посетителей занимаются одни люди, хранят — другие, международной деятельностью занимаются третьи. И от того, как каждый выполняет свои обязанности в музее, зависит очень многое.

— Когда будет готово новое музейное здание? По самым оптимистичным прогнозам.

— Надеемся, что в 2021 году строители нам это здание уже передадут и будет происходить пуско-наладка инженерных систем, установка витрин и так далее. Но переместить в совершенно другое пространство витрины с новой начинкой, новым светом — это очень сложный процесс. И конечно, предполагаем сделать и виртуальные музейные проекты. Поэтому задача перед нами стоит необъятная. Но, я думаю, конечно, мы с этим справимся.

Есть музеи, которые имеют подобного рода опыт, но почти никому не приходилось вот так практически полностью со всеми коллекциями переезжать в новое здание. Если шли какие-то реконструкции — то это реконструкции старого здания. Если делалось что-то новое — то это новое создавалось не для всего музея, а для каких-то отдельных коллекций. В нашем же случае нужно переместиться со всем музейным собранием, фондохранилищами и со всеми людьми, которые работают в музее, в новое помещение, а затем приводить в порядок то, что находится в Кремле. В том числе и открывая новые пространства, которые вы сейчас не видите.

— Конечно. Мы и здесь стараемся предусмотреть, насколько это возможно. Потому что Кремль — это памятник ЮНЕСКО, и мы не можем, например, установить подъемники для инвалидов в соборах. Я надеюсь, когда будет модернизирован вход через Боровицкую башню, там будут подъемники.

Сейчас мы постарались сделать все, что необходимо, для посетителей с проблемами зрения. У нас есть не только специальные треки и тактильные экспонаты, но и адаптированные для них программы. И я должна сказать, что в последнее время и выставки, которые мы делаем в регионах, также содержат часть, которая помогает людям с особенностями зрения приходить на эти выставки и так или иначе понимать, о чем идет речь, представлять себе те предметы и те экспонаты, которые мы привозим.

— Сколько человек посетило музей за прошлый год и насколько вырос этот поток?

— Вы знаете, он мог бы расти больше, но музей не может больше принимать, просто не в состоянии — памятники не выдержат. По нормам Министерства культуры мы должны принимать 1,8 млн посетителей в год. В прошлом году мы приняли 2,8, почти 2,9 млн человек.

Эта цифра увеличивается каждый год примерно на 100 тыс., и в общем — это нехорошо. Мы понимаем, что все, кто приезжает в Москву в качестве туристов, хотят прийти посмотреть Музеи Московского Кремля. Но, как и во всяком старом музее, здесь есть ограничения, которые связаны с состоянием сохранности.

— Недавно волну возмущения в социальных сетях вызвало повышение цен на билеты в Музеи Московского Кремля.

— Я должна сказать, что, если бы мы ориентировались на мировые цены, они были бы значительно больше. Но мы стараемся не делать их столь высокими. Не говоря о том, что для всех незащищенных групп населения у нас цены очень щадящие. Поэтому мне кажется, что волна возмущения здесь совершенно была ни к чему.

Если люди хотят, чтобы памятники были в достойном состоянии, чтобы делались интересные выставки, они должны понимать, что те очень небольшие средства, которые, кстати, сравнимы с тем, что люди платят за две чашки кофе в кафе, и совершенно несравнимы с билетами в театр, идут на поддержание отечественной культуры.

В конце концов, каждый человек должен обладать национальным самосознанием. У нас, как и во всех странах, ни один музей не может существовать только на те средства, которые ему предоставляет государство. И большая доля доходов, которые необходимы для того, чтобы поддерживать памятники, создавать какие-либо проекты, ложится на граждан. Кому-то это может не нравиться, но это так.

— В последние годы мы наблюдаем музейный бум. На ваш взгляд, с чем это связано?

— Знаете, все говорят о музейном буме, но я его не наблюдаю. Мне кажется, люди просто стали более активно перемещаться по миру, и вместо одних групп населения приходят другие. Кто-то исчезает, кто-то появляется, но примерное соотношение — 50:50 — продолжает сохраняться. Это значит, что к нам приезжают или приходят 50% наших граждан, 50% иностранцев. Когда говорят о музейном буме или о театральном буме, в процентном соотношении это все те же 2% населения, которые и в советские времена посещали учреждения культуры, ходили в Консерваторию, в музеи и на спектакли. Точно так же и сейчас.