Интервью Марины Лошак «РГ», посвященное выставке «Щукин. Биография коллекции»

«Российская газета», 17 июня 2019 года

Марина Лошак представляет в «Российской газете» крупнейший музейный проект года

Так Сергей Иванович Щукин писал Анри Матиссу 11 ноября 1910 года: «Нельзя уходить с поля боя, не попытавшись сражаться. По этой причине я решил выставить Ваши панно. Будут кричать, смеяться, но, поскольку, по моему убеждению, Ваш путь верен, может быть, время сделается моим союзником. И в конце концов я одержу победу».

Он оказался прав. Сегодня он одержал победу. Сегодня ГМИИ имени А.С. Пушкина и Эрмитаж объединились, чтобы рассказать историю его коллекции. Беспрецедентная по масштабу выставка «Щукин. Биография коллекции» заняла почти все главное здание ГМИИ имени А.С. Пушкина. Второй проект — французский ответ Щукину. В Галерее западного искусства XIX–ХХ веков впервые в России — «Коллекция Фонда Louis Vuitton. Избранное».

19 июня Музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина открывает два крупнейших проекта года: «Щукин. Биография коллекции» и «Коллекция Фонда Louis Vuitton. Избранное». Накануне директор музея Марина Лошак пришла на «Деловой завтрак» «РГ».

Почему вы решили объединить два блокбастера?

Марина Лошак: Это не случайно. Выставка, где мы впервые объединяем работы из коллекции русского мецената Щукина, разделенной между Эрмитажем и ГМИИ имени А.С. Пушкина, «перетянула» шедевры из коллекции Щукина к себе. Одновременно Эрмитаж показывает в Петербурге коллекцию Морозова. В Главном штабе через несколько дней открывается выставка «Братья Морозовы. Великие русские коллекционеры», и 30 произведений из коллекции Ивана Абрамовича Морозова, оказавшиеся в нашем музее после уничтожения Музея нового западного искусства, отправлены в Петербург. Нужно было решить, что будем показывать в опустевшей Галерее западного искусства XIX–XX веков, основную часть экспозиции которой составляло французское искусство из коллекций Щукина и Морозова. Мы подумали, что хорошей идеей было бы показать коллекцию Бернара Арно, которая представлена в музее Фонда Louis Vuitton.

Поскольку именно в этом музее в Париже три года назад коллекция Щукина стали сенсацией?

Марина Лошак: Отчасти. Не менее важно, что Бернар Арно собирает современное западное искусство. Как и у коллекции Щукина, у его собрания очень интересная история. К счастью, не столь драматичная. Возникает очевидная параллель, которую может подчеркнуть именно одновременное проведение этих двух выставок. Музей фонда Louis Vuitton поддержал идею: это ему интересно, поскольку это его первая столь масштабная выставка, представляющая историю собрания за пределами музея. Мы исходили из того, что этот проект фонда также должен быть рассказом о коллекционере, о его выборе и миссии. За полгода вместе с Сюзанн Паже, художественным директором коллекции Louis Vuitton, была сделана невероятная работа. Таким образом, в двух зданиях музея представлены совершенно разные истории, между которыми перекинуты мостики.

Сегодня ГМИИ имени А.С. Пушкина и Эрмитаж объединились, чтобы рассказать историю этой коллекции

А если говорить о мостиках между парижской выставкой коллекции Щукина в 2016 году и нынешней московской выставкой «Щукин. Биография коллекции»… У них сходные концепции?

Марина Лошак: Только в том смысле, что обе дают возможность уже в XXI веке представить не только коллекцию Щукина, но и заново оценить его роль и в открытии важнейших художников и направлений нового западного искусства, и в формировании русского авангарда. Во всем остальном это совершенно разные выставки. В отличие от выставки в Париже мы пытаемся не просто показать огромное количество шедевров. Мы стараемся написать роман.

Роман под названием «Коллекционер» уже написан… Но к истории Щукина он, к счастью, не имеет отношения.

Марина Лошак: Разумеется. Но нас интересовала не только биография Щукина, а история его коллекции. Главная сюжетная линия — именно биография коллекции. Она очень драматичная. В ней много счастливых, страстных, иногда и трагических страниц. Мы стараемся ее донести, не упрощая.

Прежде всего ее историю мы стараемся рассказать через историю семьи Щукиных. В ней четверо братьев были выдающимися коллекционерами. Соответственно, в биографию коллекции неизбежно вписываются истории коллекционирования четверых Щукиных — Петра, Дмитрия, Ивана, Сергея… Кстати, именно поэтому художники предложили использовать для выставки визуальный образ буквы «Щ» — с написанием не с тремя, а с четырьмя вертикальными черточками. Это емкий, лаконичный и мгновенно запоминающийся образ.

Кроме того, история коллекции переплетена с историей нашего музея. Речь не только о собрании новой французской живописи Сергея Ивановича, но и о коллекции работ старых европейских мастеров Дмитрия Щукина, которая впоследствии стала основой собрания старой живописи ГМИИ имени А.С. Пушкина.

Иначе говоря, временами повествование приобретает автобиографический характер?

Марина Лошак: Отчасти да. Если понимать это в том смысле, что история коллекций Щукиных стала частью истории собрания ГМИИ имени А.С. Пушкина…

Главная сюжетная линия — именно биография коллекции

Но тут важнее другое. Дело не в том, что мы «вспоминаем» истоки или корни нашего музейного собрания. Скорее речь об ощущении, что мы делаем очень важную, исторически справедливую выставку. Мы абсолютно точно понимаем, что «Щукин. Биография коллекции» станет одной из значимых вех в истории музея. Такое редко бывает. Мы редко осознаем абсолютное, вневременное значение того, что делаем, в момент действия. Но в случае этой выставки, наверное, каждый участвующий в работе над ней (а над ней работает вся команда музея), ощущает напряжение тока большой истории. Схожее ощущение было в начале 1990-х. Тогда словно открылся портал в другую эпоху. Мой муж был заместителем Егора Яковлева в «Московских новостях», и жизнь газеты вдруг сразу стала ощущаться по-иному. Мы все очень остро чувствовали пульсацию истории, и каждый поступок приобретал весомость и какое-то иное непривычное измерение.

Из всех искусств для нас важнейшим становится искусство рассказа — storytelling, если воспользоваться популярным международным термином. ГМИИ имени А.С. Пушкина славится искусством выстраивания историй. Тут и история любви в проекте «Ольга Хохлова и Пабло Пикассо», и «огненный» Цай Гоцян, потрясающе работающий с темой воспоминаний и травм прошлого… Какие истории для вас наиболее важны?

Марина Лошак: Мы, безусловно, выбираем человеческую историю. Искусство вообще-то про это. Все наши истории — это истории о любви.

Не так давно музей сравнивали с храмом. Теперь — впору сопоставлять с театром. В недавнем проекте ГМИИ имени А.С. Пушкина в Венеции «В конце пребывает начало. Тайное братство Тинторетто», что был показан в отреставрированной венецианской церкви Сан-Фантин, вы соединили музей, старинную церковь и театр. Почему вы двинулись в сторону театра?

Марина Лошак: Мы не двигались в сторону театра. Да, Дмитрий Крымов делает потрясающие спектакли, которые представляют особый тип театра — поэтический. Но как раз в том проекте, который мы готовили для биеннале в Венеции, нам, наоборот, хотелось вернуть Дмитрия Крымова из его прекрасного поэтического театра в сферу современного искусства, где он начинал работать в 1990-е годы. Наш проект не театральный. Нас интересовал диалог современных художников с Тинторетто. Именно эта встреча — центральный момент в медиапроизведениях Дмитрия Крымова, Ирины Наховой, Гари Хилла.

Почему актуальным автором для вас стал именно Тинторетто?

Марина Лошак: История Тинторетто как художника, в сущности, очень современна. Два других знаменитых венецианца — Тициан и Веронезе — работали с богатыми заказчиками. Тициан был фантастическим бизнесменом, как мы бы сейчас сказали, он умел получать лучшие заказы. Веронезе был светским львом, у которого было много знакомых среди состоятельных людей, и заказами тоже он не был обделен. А Якопо Робусти Тинторетто работал с бедными братствами, которые заказывали ему картины для церквей. Только «Тайных вечерей» у Тинторетто семь. При этом в живописи он, в сущности, совершил революцию. Он работал с пространством, его живопись обретает образность, поэтичность, ассоциативность. Неудивительно, что его творчество оказывается созвучно современным художникам, работающим с новыми медиа. Мы решили делать проект именно в церкви, потому что церковь — пространство Тинторетто.

Мы делаем очень важную, исторически справедливую выставку

Возникли ли острые углы при встрече современного искусства и церкви?

Марина Лошак: Католическая церковь очень открыта к взаимодействию с современными художниками. Но, разумеется, в ней существуют свои представления о возможном и допустимом в пространстве церковной ограды. К сожалению, им показалось, что одна из частей проекта Ирины Наховой несет разрушительную ноту (а проект был трехчастный), и нам было предложено от этой части отказаться. Это было за два дня до открытия выставки, поэтому мы не могли ничего изменить или придумать. Но я рассчитываю, что когда будем показывать проект в нашем музее, мы сможем показать полную версию проекта.

Эрмитаж выбрал диалог с Рембрандтом, ГМИИ имени А.С. Пушкина — с Тинторетто. Некоторые написали о конкуренции между этими проектами…

Марина Лошак: Мы не делали проект в расчете на конкуренцию с проектом в Павильоне России. Смешно об этом говорить. Когда я пошутила: «Вот будет батл!» — это была именно шутка. Если я и рассчитывала на что-то, то — на чувство юмора собеседников.

Сегодня появление театра в музее — это…

Марина Лошак: …тенденция. Причем существующая в современном искусстве давно. Современное искусство синтетично. Оно работает с разными инструментами и медиа: живописью, видео, саунд-инсталляцией, перформансом… Театр тоже искусство синтеза. К тому же он не существует без прямого диалога со зрителем. И это то, что влечет к нему и молодых художников, и кураторов проектов, и музейщиков. Такие большие корабли, как государственные музеи, конечно, медленнее входят в эту относительно для них новую ситуацию. Но жить без театра в сегодняшнем современном искусстве невозможно. Это единое пространство. Если же говорить о нашем музее, то мы работаем с театральными режиссерами, с перформансами, в том числе хореографическими, достаточно давно и последовательно.

Рецепт профессора Цветаева

На недавнем совещании в Министерстве культуры Игорь Погребинский, замдиректора ГМИИ имени А.С. Пушкина, объяснял, что темп строительства депозитарного выставочного центра снизился, поскольку сменился генеральный подрядчик. Вместо компании «Балтстрой», с которой контракт был разорван в 2017-м, генподрядчиком стал «Баварский дом». На каком этапе сейчас строительство и реконструкция зданий?

Марина Лошак: Стройка — это всегда тяжелая история. Но мы должны в конце 2020 года кровь из носу, как говорила моя бабушка, сдать здание депозитария, где будут также новые выставочные пространства и реставрационный центр. В 2021 году он должен уже работать. Дальше должны открыть Дом текста, в 2022 году — Галерею искусств импрессионистов и постимпрессионистов.

Финансирование осталось прежним? Те же 22 миллиарда рублей?

Марина Лошак: Слава богу, да. Но уже понятно, что выделенных средств не хватит, чтобы сделать тот музей, который мы строим. Поэтому мы сейчас разрабатываем концепцию привлечения дополнительных средств на строительство. Будем называть сейчас именами крупных меценатов наши здания. Я думаю, что лучше памятника себе никто не сможет воздвигнуть.

Вы идете по пути профессора Цветаева?

Марина Лошак: Именно. Читаю сейчас переписку Ивана Владимировича Цветаева с архитектором Романом Ивановичем Клейном и с Юрием Степановичем Нечаевым-Мальцовым. И понимаю, что мы вступили на цветаевский путь. По-прежнему нужно обращаться к обществу и собирать деньги на музей. Я надеюсь очень, что традиция Нечаева-Мальцова будет продолжена. Меня обнадеживает, что уже есть человек, который берет на себя помощь в строительстве Музея текста — дома Стуловых. Это Михаил Карисалов, наш большой друг.

Решение о передаче усадьбы Лопухиных (бывший Музей Рериха) от музея Востока ГМИИ имени А.С. Пушкина для вас было неожиданностью?

Марина Лошак: В какой-то степени. Это совсем недавнее решение. Но в логике ему не откажешь. Здание бывшей усадьбы Лопухиных — в самом центре будущего музейного квартала.

Музей Востока в этот квартал не вписывался?

Марина Лошак: Музей Востока — наш партнер по выставочным проектам. У нас замечательные профессиональные и творческие отношения. Мы исходили из того, что решение должно быть принято совместно с Музеем Востока. Насколько я знаю, Музей Востока доволен ситуацией — он получил 13-й павильон на ВДНХ.

Как вы планируете использовать пространство усадьбы Лопухиных?

Марина Лошак: На время стройки здание займут наши сотрудники.

А что касается выставочного пространства, то, думаю, понадобится реконструкция для того, чтобы можно было там проводить выставки. Здание не в лучшем состоянии. В подвалах грибок, климат-контроль не работает, свет ужасный…

Тем не менее уже сейчас мы планируем там показывать проекты современных художников. Там же начнем работу внутри нашей программы «Пушкинский ХХI — Пушкинский Youth». Она рассчитана на тинейджеров от 14 до 19 лет. Нам интересна эта аудитория, и мы начинаем с ней масштабную работу.

Сейчас популярным становится приобретение работ в коллекцию с помощью технологий блокчейн. Иными словами, речь о совместном владении произведениями искусства. Вы не участвуете в этой программе?

Марина Лошак: Пока не участвуем. Но мне очень нравится эта конструкция как образ идеальной коммуникации. Представьте, у современного художника покупается медиапродукт, допустим, фильм, который является частью художественного проекта. Сто-двести человек покупают «кусочек» фильма. Чтобы этот фильм показать на выставке, люди соединяются, скажем, несколько раз в год. Иначе говоря, они оказываются объединены общими вкусами, общими задачами. Поводом для объединения становится искусство. Эта модель нового общения, на мой взгляд, прекрасная.

Похоже на покупку акций…

Марина Лошак: Может быть. Но это не столько про движение денег, сколько про изменение человеческого сознания, представлений о владении искусством.

Дары — один из известных способов расширения музейной коллекции. Сегодня люди могут создавать свои частные музеи, продавать на аукционах раритеты. Музею стало труднее работать с коллекционерами?

Марина Лошак: Аукционы и продажи — это другая история. Это рынок искусства. Он всегда существовал. Что касается частных музеев, то я очень рада, когда они возникают. Дар коллекции музею — это другая миссия. Я не вижу тут противоречия. Скажем, в апреле мы показывали выставку античного собрания, которое нам подарила семья Карисаловых. Это уже третий дар семьи Карисаловых нашему музею… Мы сделали выставку этого дара, чтобы продемонстрировать, что такие люди есть сегодня. В сущности, это та же традиция, у истоков которой были братья Щукины, Третьяковы, Морозовы, Боткины, Рябушинские, Бахрушины… Она была не исключением, а нормой.